В молодости, когда я еще не родился, мой отец жил в Сибири. И произошла у них в селе комичная история. Итак, начало 90-ых годов 20 века. Глухая Сибирская деревушка. Из райцентра в деревню приехал участковый, чтобы допросить двух фигурантов происшествия, случившегося накануне. Первый фигурант – Коля. Огромный мужик в рубахе-косоворотке, утверждавший, что в доску пьяный сосед, Тимофей (второй фигурант), на тракторе гонялся за ним, пытаясь задавить насмерть, но не справился с управлением и в один момент врезался в толстый ствол дерева.
Тимофей, щуплый пожилой мужчина с недельной седой щетиной рассказал, что ехал с поля на тракторе. Был слегка выпивший, но не пьяный. А этот бугай, в стельку пьяный Колька, бросился прямо под колеса трактора. Чтобы его не задавить, Тимофей резко вывернул вправо, а там дерево.
Участковый не мог принять решение. Если виновником признает Колю, тогда ему будет почет и уважение за раскрытое дело, повышение в звании и, возможно, перевод из этой Богом забытой дыры на вышестоящую должность в другую область. В противоположном случае, если обвинит Тимофея, его могут заподозрить в клевете на заслуженного фронтовика, героя войны, тогда позор ему на весь райцентр, утрата уважения со стороны коллег, презрение жителей деревни.
За дверью, ожидая вердикта, рыдали 5 дочерей фронтовика. Их мать умерла давно, и Тимофей воспитал дочек сам. Председатель колхоза, высказывая свое мнение по этой ситуации, говорил, что в хмельном состоянии привидеться может все что угодно, да и сам Коля не раз был замечен в сильно пьяном виде, а также несколько раз его сажали на 15 суток за хулиганство.
Хорошенько обдумав ситуацию, участковый махнул рукой, провел воспитательную беседу с обоими фигурантами и отправил их восвояси. Не стал заводить дело, так как не мог определиться с виновным. Коля сразу ушел к себе в избу. А дед Тимофей, натянув на голову старенький картуз, улыбнулся во весь свой беззубый рот так широко и радостно, что самая старшая из дочерей, испугавшись, спросила: «Ты это чего, Батя, что с тобой?»
Тимофей успокоил зареванных дочек, улыбнулся еще шире и доверительно поделился с ними своей радостью: «Ой, доченьки мои, голубушки, вы бы только видели, как Колька убегал от меня! А я за ним на тракторе на полном ходу…». Дочки, даже не дослушав отца до конца, снова зарыдали. Они-то помнили, как в позапрошлое Рождество их батя, поругавшись с соседом Федькой, пьяный и раздетый гонял по заснеженной деревне и с криками: «А, затаился, тварь?!» колотил лопатой по окнам и стенам дома Федора.
